О своих мыслях

Хочу поведать о своих мыслях.
Многие сегодня, по их словам, совершают моления, но не идут в храмы. И на это часто можно услышать довольно похожий ответ.
Якобы, помехи –сами батюшки. Ведут себя не достойно, не так, как нужно для общества. Много берут и мало дают.

Попытаюсь растолковать на двух примерах подобные выпады.
Но поначалу моя точка зрения.
Все же, как бы то ни было, - людей некоторых, хотя их в большинстве, устраивает такая логика уже для того, чтобы не тратить время на службах в церкви и совершать далее раскрутку распутного механизма, затмевая тем самым даже свою совесть, находя для этого примитивные и несовершенные причины.

А теперь факты.
Не стану называть места храмов, о которых поведу речь.
В первом строгий, довольно строгий батюшка. С его приходом все тише: и бабки, и детки. Мужчин почти не видно, женщины трепещут. Его громкий зычный голос, я бы поведал даже, что нахальный, быстро усмиряет.
Казалось бы, дисциплина требуется, а то как же?
- Ты куда пошел, - на служивого отрока, - иди сюда, кому сказал, ты меня не понял? Поговорим после.
Подобные выпады громкие и прямо во время службы.
- Ты зачем, Евдокия, окно открыла, ты почему боком стала, я тебе сказал запасной вход закрыть!
Все относятся к его высказываниям с пониманием и будто с одобрением. На первый взгляд.
И деревенька - городишко небольшой. Одни и те же прихожане, зато других не выловишь ни при Солнце, ни со свечой.
На Троицу в конце службы предупредил, чтобы с пола прихожане не подбирали траву, а то, как рвать, не дозовешься.

Кто не любит арбузы? Еду, - его работник их носит ему в машину. Молодой.
- Батюшка, - говорю, вы бы подъехали ближе, - далеко пареньку носить.
- Ничего, - отвечает, - ноги, руки молодые, - потягает.
Помню, не понятно кого ругал на службе за шорты брюки, да так, что и стоять неловко стало.
Оказывается, сообразил, - меня. Это потом, к вечеру, как зашел к нему по делу. И за то, что на мне были бриджи. Немного не доставало до ступней.
А последней литургии, как всегда , вышел в конце службы с наставлениями:
- Что же это, люди добрые, получается? Приехал тут ко мне один, и спрашивает, а на что вам, мол, батюшка павлины в доме и сазаны? Вы их кушаете?
Во как братья и сестры меня спрашивают! Это похоже на то, что один иконочку целует, а другой в пренебрежении просто так зайдет, и не подойдет к ней! Тут порядок, чистота, птички, - у меня, а в других посуда пустая да битая по углам. Спаси Господи.

Понять можно, народ осуждает, тот открещивается.

В другом же месте был на крестинах и довольно пожилого духовника после церемонии пригласили в дом на праздник и стали давать деньги. Ни денег тот не взял, ни к столу ни пошел. Вот его слова:
- ни надо ничего. Я пойду хлебушка куплю и на вечернюю поспею. С Богом.

Друзья! Мы ждем чудес от батюшек, от начальства, правителей, президента. Ничего нового не станет! Пока не сотворим так, как Господь желает, - мы сами останемся таковыми, как из них худшие для нас. Если человек без вредных привычек, приближайся к нему! Если это не так, как ты видишь, - иди в храм к Богу, а не к его служащему, но не к косноязычью приобщайся, а к церковным уставам, правилам.
И не забудь..
Что твои молитвы в жизни по сравнению с молитвами Духовного наставника за нас всех, - все же мизер! Сколько ты тратишь на это времени своего перед Господом, и сколько он? Исходя только из этого, - кто ближе ко Всевышнему? Если бы не было худших, где набраться лучшим, если многим из них мы подаем собой сами дурные примеры. Он один, а нас много.

и .. терпения тебе и радости во всем!!

И еще. На себе понял, как помогают молитвы. Ребенок кричит, никто не может успокоить. Молишься и крик затихает.
Болит что - нибудь, - молишься, - перестает. Температура? Просишь Господа и на градуснике ртуть сползает без таблеток вниз.

Хочется и другим помочь. Послушаешь соседку, предложишь молитву, не хочет. Хотя говорит, когда бомбило с украинской стороны, то начала читать «Отче Наш», и сразу полегчало. А так, зуб на зуб ни попадал.

Посоветуешь кому, - улыбнется, на этом и все. Неверие, недоверие. Человек привык больше к лечению через врачей. По обыкновению. Кто же против? Но для этого нужно и время, и деньги, и хороший лечащий врач, и.. опять же, молитвы.
Вчера днем проезжал рядом с аллейкой, по которой ковыляла худенькая бабуся. Она то у одного, то у другого прохожего о чем то интересовалась. Видно, - бойкая бедовая старушка. Что то в ней присутствовало такое, к чему можно было приковать внимание. Я стал неподалеку на машине. Вот она. Приближается.
- Бабушка, - зову. - Вы что хотели? О чем народ спрашивали?
- Та, сыночек, аптека мне нужна, родненький, голова так болит!
- А молитву не пробовали, Бога попросить?
- Нет.
- Ну так давайте помолимся.
И я решил почитать ей утренние молитвы. Заучил их наизусть. Начал.
Моя больная головой водит по сторонам. Вправо, влево. Как же ей не болеть от таких поворотов!
Подбегает некстати мужичок, спрашивает откуда я, не земляк ли его. Номера мои ни местные. Я в разговор не вступаю. Продолжаю молиться за человека. Идут мимо люди.. А мы сами по себе.
Ну, еще бы одну о Богородице, теперь Ангелу Хранителю, крепись бабулька, Господь помогает. Да не крути своей головой. Видно старенькая торопится. Надо быстрее читать, а то и до середины не дойдем. Нет.. Держится. Вроде ровней, немного внимательнее. Читаю дальше. Опять заегозилась. Вот! Самое основное позади! Должно помочь без спора!
- Голова болит бабушка?
Та радостно машет ей. Глазки сверкают, довольная:
- не, совсем не болит.
- ну идите с Богом, до первого греха. Для вас он многословие.

Я отъезжаю и оставляю ее на площади возле какого то памятника напротив аптеки.
На развороте смотрю за ней в зеркало. За таблетками пока не идет.. Кружится на месте, оборачиваясь украдкой на мой фургон. Выворачиваю на главную. Начинаю скрываться за елками. И.. моя больная , видя, что меня уже нет, - торопится туда, куда и хотела.

Мне показалась, что эта старушка на самом деле есть огромная преогромная толпа, которая не видя ни петель, ни брони, ни замков, ни запаха гари, ни канонады, ни жаркого огня от земельных трещин, - прет напролом туда, куда его прежде просит не дух, а сама плоть, подгоняемая невидимой саранчой..